Тридцать лет назад, 25 декабря 1991 года, Советский Союз прекратил свое существование. Михаил Горбачев ушел с поста президента, уступив место Борису Ельцину, который поднял над Кремлем флаг Российской Федерации.
Многие американцы тогда заключили — и до сих пор так считают, — что это политика США разрушила «Империю зла», ослабленную экономическим и военным бременем, а также восстаниями в национальных республиках.
Однако спустя три десятилетия эти расхожие объяснения звучат все менее убедительно. Так, общая стоимость советских военных обязательств в 1990 году отнюдь не была невыносимой: СССР ушел из Афганистана и Восточной Европы, сохранив свою армию, крупнейшую в мире, в хорошем состоянии.
Об этом для The Wall Street Journal пишет Вадим Зубок, информирует UAINFO.org.
Советские военные расходы составляли 15% ВВП и по сравнению с расходами Запада были вполне рентабельны. Цены на нефть незадолго до распада страны резко упали, но и этот шок не был решающим, поскольку советские нефте- и газопроводы в Западную Европу оставались важным долгосрочным активом. Советский внешний долг в 1991 году вырос до 65 миллиардов долларов — это был большой скачок, но выплачивать Москве предстояло лишь 3,9 миллиарда задолженности.
И вовсе не давление Запада убедило советское руководство, что реформы коммунистической системы назрели. В последние годы существования СССР, когда сталинский террор утих, а коммунизм выдохся, советские люди рассчитывали, что система даст дорогу руководству помоложе, которое и проведет реформы.
Нетрудно себе представить альтернативную историю, где бы советская система пошла по пути китайской, сохранив свою государственность. Но вместо этого история дала нам Горбачева. Через пять лет после его взлета Советский Союз треснул по швам.
Для Горбачева реформа советской системы была своего рода идеалистическим экспериментом: он хотел откатить назад содеянное Сталиным и совместить социализм советского образца с демократией. Однако без жизнеспособной стратегии оказалось, что это всего лишь мечта.
Он децентрализовал экономику, и при этом министерства предоставили руководителям и служащим государственных компаний некоторую автономию и долю прибыли. Но вместо того, чтобы подхлестнуть энтузиазм и стимулировать производительность, эта мера развязала руки спекулянтам, которые разворовали экономику, не создавая никаких новых товаров.
Политическая децентрализация Горбачева тоже имела неприятные последствия. Он вынудил Политбюро и обкомы уступить высшую политическую власть громоздкой системе «народных советов» — он надеялся, что они станут «школой демократии». Однако эти неуклюжие органы стали рассадниками национального сепаратизма и популизма, и страна сделалась неуправляемой.
Наконец, Горбачев «демократизировал» советские финансы: разрешил частные банки и позволил бесконтрольно печатать рубли. Инфляция взлетела, товары исчезли из магазинов, частные сбережения обратились в кипы никчемных бумажек, а советская финансовая стабильность, и без того шаткая, исчезла окончательно.
Этой спирали вполне можно было избежать. Если бы Кремль был осторожнее и прагматичнее, то добился бы радикальной либерализации рынка без демонтажа авторитарной системы — как это удалось Китаю. Однако в сложившихся обстоятельствах сошла целая лавина трудностей и недовольства.
Я тогда жил в Москве и хорошо запомнил народный гнев против Горбачева. Идеологический пыл реформатора в нем сочетался с политической робостью, боязнью решительных действий на фоне хаоса и недальновидной внешней политикой. Он открыл страну для перемен, но при этом как будто вознамерился навязать советским людям еще одну утопию, а они от них уже устали.
Многие русские, в том числе коммунисты с периферии, националисты и либералы, в поисках лидера обратились к Ельцину, человеку действия и любителю риска. Он, по сути, разжег российское сепаратистское движение, пообещав одновременно бороться за «демократию» и отстаивать превосходство центральной республики над остальными в составе СССР. В июне 1990 года РСФСР провозгласила суверенитет и заявила, что российские законы заменяют собой федеральные.
К тому времени советская «империя» уже была изрядно потрепана: прибалтийские республики добивались независимости, а Закавказье уже полыхало. А теперь «уйти» захотела сама Россия, ядро Союза, — забрав с собой всю нефть, газ, золото и алмазы, столицу Москву и даже Кремль в придачу. В июне 1991 года Ельцин стал первым президентом России, и его сепаратистский курс стал решающим фактором в распаде советской государственности. Между тем, рейтинг Горбачева рухнул ниже 20% — многие россияне винили его в падении уровня жизни на фоне пафосных речей.
В то время многие советские элиты, включая самого Ельцина, съездили на Запад, побывали в тамошних супермаркетах и испытали шок. Изобилие потребительских товаров резко контрастировало с пустыми полками в СССР и подчеркивало горький крах горбачевской перестройки. В результате люди тысячами сдавали партбилеты в погоне за мечтой о западном рынке.
Наряду с рыночным либерализмом и антикоммунизмом Ельцин и его окружение почерпнули у Запада мысль, что Советский Союз был «тоталитарной империей». Их ничуть не заботило, что политическая либерализация Горбачева уже разрушила и смела прежнюю коммунистическую систему. Они стремились любой ценой уничтожить все, что осталось от Союза.
В августе 1991 год Горбачев согласился предоставить ельцинской России далеко идущие полномочия, доколе та остается частью Союза (который уже перестал быть коммунистическим). Этот новый союз был слабой конфедерацией уже без прибалтийских республик, в котором верховодила напористая Россия, а Украине отводилась полунезависимая роль. Министры Горбачева, с которыми он не консультировался, устроили переворот, чтобы пресечь это соглашение, пока не поздно. Но закончился он фарсом: КГБ, армия и полиция стали на сторону дерзкого Ельцина и его сторонников.
Ельцин немедленно захватил власть, оттеснил Горбачева в сторону, запретил Коммунистическую партию и распустил центральное правительство. Кроме того, он присвоил себе советский ядерный арсенал и печатный станок, чтобы штамповать рубли.
Украина проголосовала за независимость в декабре, после чего Ельцин встретился с украинским лидером и объявил о роспуске Советского Союза. От Горбачева он бесцеремонно избавился, — и никто не встал на защиту человека, который прекратил холодную войну, но потерял страну.
После демонтажа советской системы вместо волны торжествующего либерализма Москву, а с нею и всю федерацию, захлестнули внутренние распри. Это было очевидно уже в 1991 году. В тридцатую годовщину позорного провала Горбачева и его реформ многие явно поднимут бокал.
И все же Европа, «единая и свободная», снова расколота. Многие американцы переживают за будущее либерального миропорядка и даже собственной демократии. Но они еще могут изменить ситуацию, если пойдут и проголосуют. Россиянам же повезло гораздо меньше: остановка горбачевских реформ стала трамплином для взлета Владимира Путина.
Вадим Зубок — профессор международной истории Лондонской школы экономики и политических наук и автор книги «Коллапс: падение Советского Союза», The Wall Street Journal (США).
Leave a comment