Последние несколько месяцев, начиная с июля, Москва делала все, чтобы понизить роль Нормандского формата и перевести решение всех вопросов по Донбассу на уровень Трехсторонней контактной группы (ТКГ). Там нет ни Германии, ни Франции, зато есть ОРДЛО и ОБСЕ, которая фактически субъективизирует ОРДЛО в рамках переговоров. Россия же позиционирует себя как посредник, а не сторона конфликта.
Об этом для Обозревателя пишет Сергей Гармаш.
Для Кремля такая площадка более выгодна, поскольку позволяет решить основной, стратегический для него, вопрос – субъективизации ОРДЛО и перевод конфликта из геополитического во “внутриукраинский”, как говорят россияне.
На уровне Нормандской четверки, где нет ОРДЛО и ОБСЕ, зато есть Германия и Франция, война на Донбассе рассматривается как геополитический конфликт. И там именно Россия несет ответственность за невыполнение решений, принятых на уровне глав государств Нормандской четверки. Напомню, вот уже 5 лет именно на Россию накладываются санкции за невыполнение Минских соглашений. Это четко показывает, кого ЕС считает стороной конфликта на Донбассе. Но у ОБСЕ, почему-то другое видение.
Попытки Москвы устранить Германию и Францию от решения донбасской проблемы консолидировали их позицию (и Украины тоже). Никто из этих стран не заинтересован в ослаблении нормандского формата.
На Россию началось давление, которое в Кремле расценили как “предательство” со стороны Берлина и Парижа.
Но последний телефонный разговор Меркель с Путиным и его признание необходимости продолжения работы в Нормандском формате можно расценивать как признание Москвой дипломатического поражение в этом вопросе.
А значит, дальше у Киева появляется логическая возможность требовать ответственности России за невыполнение договоренностей, достигнутых на Парижском саммите 9 декабря прошлого года.
Украина выполнила все обязательства по Н-4, которые могла выполнить в одностороннем порядке.
Мы уже четыре раза подавали списки на обмен. В то время как российская сторона не сделала этого ни разу.
Мы согласовали разминирование на девятнадцати участках. Согласовали четыре участка разведения сил. Россия заблокировала эти процессы, привязав их к выполнению её политических требований.
Мы даже готовы были на имплементацию формулы Штайнмайера в законе об особом статусе Донбасса. Но и эта парижская договоренность также была заблокирована именно российской делегацией.
Мы, со своей стороны, открыли два новых КПП в Луганской области. Но они не работают потому, что заблокированы со стороны контролируемой Россией…
То есть, мы демонстрируем готовность к компромиссам, которые позволяют Москве выйти из конфликта, сохранив лицо перед внутренней аудиторией и требовать отмены санкций, а нам – реально восстановить суверенитет на Донбассе и прекратить войну. Это тот самый “золотой мост” Сунь Цзы, который нужно построить для противника, чтоб избежать потерь. Но вместо этого, Москва сама создает возможность говорить об усилении санкций против нее и восстанавливает против себя и западные столицы и наивно стремившегося к продуктивному диалогу молодого украинского президента. Парадокс?
Я думаю, причина такой нелогичности в том, что Москва неоднородна. Там имеет место борьба т.н. “башен Кремля”. Это противоборство между прагматиками, для которых реальная экономика, деньги – важнее идеологий; и сторонниками идеи “русского мира”, восстановления “великой России”. Последних по-прежнему олицетворяют Владислав Сурков и Сергей Лавров. Идеологические, или точнее – империалистические мотивы для них более приоритетны, чем благосостояние “глубинного” россиянина.
И пусть Сурков уже не курирует Донбасс в Кремле, но за пять лет “сидения” на этой теме он создал целую систему своего влияния через те же Управления Администрации президента РФ, МИД, ГРУ, пул СМИ и “общественных” организаций, местные “республиканские элиты”. Все они продвигают его подход к решению проблемы Донбасса – конфронтационный, поскольку благодаря такой политике кто-то получил свои должности, кто-то сел на финансовые потоки, кто-то удовлетворяет свои амбиции.
То есть, Суркова поменяли на Козака в Кремле, но в российской делегации в ТКГ остались все те же, кто пришел туда в период его кураторства и кто продолжает его конфронтационную, построенную на великорусском империализме политику. Если говорить образно, то голова в Москве поменялась, а руки в ТКГ остались все те же.
И субьективизируя представителей этой “башни” на переговорах, ОБСЕ волей или неволей усиливает ее влияние в Москве. Соответственно, ослабляет представителей “башни” прагматичного, конструктивного подхода к донбасскому участку конфликта с Украиной.
Я не говорю, что представителей России из ОРДЛО нужно выбросить из переговоров. Я говорю о необходимости создания РАВНЫХ условий для них и для нас, представителей вынужденных переселенцев из оккупированных районов. Я говорю о возвращении ТКГ к первоначальному формату ТРЕХсторонней контактной группы, а не ПЯТИсторонней, как это де-факто есть сейчас.
Я говорю о принуждении Москвы к ответственности за невыполнение решений, которые принимаются в ТКГ. Сегодня она прячется за марионеток “ДНР-ЛНР”, но фактически финансирует и управляет всеми процессами в ОРДЛО. Без нее этот конфликт закончился бы уже через несколько месяцев, даже без военного вмешательства.
Только при таких условиях, переговоры в ТКГ могут стать конструктивными, а в Москве может возобладать реалистичный подход к окончанию конфликта. И важным итогом этого переговорного года является то, что мы начали поднимать эту тему, обострять ее, в том числе, и на международном уровне, не боясь обидеть ОБСЕ или кого-то другого.
В украинской делегации начал превалировать принципиальный подход.
Leave a comment