Кремль использует массовые репрессии против любых оппозиционных сил в России. Эксперты сходятся во мнении, что Владимир Путин начинает новую фазу своего 21-летнего правления: трансформацию гибридного авторитаризма в абсолютный.
Об этом пишет немецкий журнал Stern, информирует UAINFO.org.
Юстиция привлекает к ответу сотни людей: за их выступление за освобождение Навального, за посты в социальных сетях или даже просто за то, что они оказались не в том месте и не в то время.
Посыл ясен: это может коснуться каждого. Где угодно. В любое время. Будь то студентка, учитель, журналистка, врач или обычный пенсионер: каждый может стать мишенью для этой машины — и если не оказаться за решеткой, то быть приговоренным к выплате огромных штрафов. Страх того, что рано утром раздастся стук в дверь, уже давно ходит среди всех социальных слоев. Ведь сотрудники государственного аппарата любят приходить на рассвете.
Некоторые вспоминают о темных временах. И именно Владимир Путин напоминает своим подданным о прошлом.
«У нас не 1937 год», — год за годом глава Кремля повторяет эту фразу, как мантру. Однажды Путин даже позволил себе в шутку объяснить, почему те времена Большого террора не вернутся. «Что-то я не припомню, чтобы в 1937 году интернет был», — заявил он.
Но многим не до смеха. Ведь за время 21-летнего правления Путина 1937 год, по-видимому, стал для него ориентиром. Для историка Ивана Куриллы очевидно: российский президент упоминает эту дату не случайно. «Страх этого страшного года у нас в крови», — говорит о себе и своих соотечественниках профессор, преподающий в независимом Европейском университете в Санкт-Петербурге.
«1937 год врезался в нашу коллективную память как символ сталинского террора. И правительство использует это в своих целях. Кремль хочет, чтобы в воздухе витала угроза: если понадобится, условия 1937 года могут вернуться», — объяснил Курилла мотивы обращения к прошлым временам в интервью Stern.
По его словам, российскому обществу присущ страх в какой-то момент оказаться в ГУЛАГе, и он препятствует возникновению любых движений сопротивления. Тем не менее Курилла не хочет сравнивать режим Путина со сталинской эпохой террора. Слишком много отличий.
«Сегодня нет объединяющей идеологии. Также не предпринимается никаких попыток построить что-то новое. Наоборот, Путин лишь пытается законсервировать то, что уже существует. Однако есть независимые институты, учреждения и отдельные люди. Их мало, но они существуют. При Сталине это было невозможно», — считает историк.
«Сегодняшние силовики также не готовы к осуществлению репрессий сталинского масштаба», — полагает Курилла».
В исторической ретроспективе путинская Россия имеет гораздо больше параллелей с эпохой, которая уходит корнями в более далекое прошлое. Историк проводит сравнение с царской империей во время так называемого «мрачного семилетия», последних семи лет правления Николая I — с 1848 по 1855 год. Глубоко напуганный революциями в Европе, император посвятил себя борьбе с любыми революционными идеями в своем государстве.
«Внутри страны все подавлялось. Даже малейшее стремление к независимости воспринималось как угроза», — объясняет Курилла события того времени. Николай I продолжал этот курс и во внешней политике, помогая Австрийской империи подавить попытку революции в Венгрии.
Война за Крым в 1853 году быстро превратилась в конфликт со всей Европой. В итоге Николай I потерпел горькое поражение, что означало для России потерю господствующего положения, которое империя занимала со времен Наполеоновских войн.
Что общего между Николаем I и Путиным? «Попытка подавить все в стране. Страх того, что Россия может разделить судьбу соседних государств. Путин слишком хорошо помнит «оранжевую революцию» и последующий Майдан в Украине. Как когда-то император, Путин боится разрастания революции. Чтобы предотвратить ее, он прибегает к тем же средствам: запугиванию внутри страны и поддержке единомышленников за рубежом. Сегодня Кремль спешит на помощь белорусскому диктатору Лукашенко. Тогда это была Австрия», — объясняет параллели Курилла».
«Все направлено на то, чтобы воспрепятствовать любой деятельности гражданского общества, которую Кремль не может контролировать», — сказал в разговоре с изданием политолог Андрей Колесников. «То, что мы наблюдаем в последние годы, — это трансформация гибридного авторитаризма в абсолютный», — считает руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги.
«Путин совершенно открыто отворачивается от демократии. Ее место занимает идеология русского национализма, традиционализма и империализма», — сказал Колесников. Россия, по его словам, по сей день испытывает «фантомные боли империализма». В этом контексте аннексию Крыма следует понимать как шаг к восстановлению империи.
«Путин делает большой акцент на империалистической истории России. Вокруг собственной истории нагнетается истерия, создается настоящая мифология. При этом в путинском подходе к истории нет ни капли правды», — полагает Колесников».
В частности, Кремль беззастенчиво использует в пропагандистских целях победу Советского Союза над нацистской Германией. «У нас уже давно шутят, что может сложиться впечатление, будто Путин сам завоевал Берлин и поднял флаг на Рейхстаге». Колесников напомнил о знаменитом высказывании спикера Госдумы Володина. «Путин — это Россия. А Россия — это Путин», — заявил он однажды. «В соответствии с этой логикой, сейчас Путин — это Победа. А Победа — это Путин», — говорит политолог Колесников.
«С моей точки зрения, Путин всегда был националистом и империалистом. Еще в 2000 году я предупреждал, что он может пойти по пути Бенито Муссолини и создать государство, в котором все общественные институты будут находиться под контролем Кремля. Именно так и произошло», — отмечает политолог.
При этом Колесников считает поведение Путина признаком слабости. «Правительство осознает, что от него все больше ускользает контроль над обществом. Даже если под контролем находится одна часть общества, а другая куплена, антиправительственные настроения продолжают накаляться. В ответ на это Кремль превращает Россию в государство репрессий. Неудачное отравление Навального только ускорило процесс радикализации режима», — объясняет политолог.
«Тот факт, что Кремль воспринимает Фонд борьбы с коррупцией (ФБК) Навального как опасность, которую необходимо устранить, лишний раз свидетельствует о его слабости. Режим теряет силы и поддается иллюзии, что разгром ФБК даст ему новую власть», — считает историк Курилла.
В действительности политика Кремля увеличивает число его врагов, полагает он. «Недовольство велико, — говорит историк. — Что станет последней каплей — вопрос совершенно открытый. История показывает, что массовые протесты порой начинаются с очень мелких событий. Как говорится, жизнь побеждает смерть неизвестными науке способами».