Критиковать реальность очень удобно
Об этом для “Крым.Реалии” пишет Павел Казарин.
Она всегда будет давать для этого поводы. Ямы на дорогах и коррупция в кабинетах. Продажные суды и неэффективные госуслуги. В нашем настоящем можно найти тысячи причин для недовольства – и каждый, кто возьмется с ним воевать, очень скоро обрастет паствой. Она будет рукоплескать пророку и объявлять его последней надеждой.
Момент истины наступает в тот момент, когда пророк начинает говорить о картинке желаемого. Той самой, ради наступления которой он предлагает разрушать существующее. В этот момент мы узнаем о том, что именно борется с нашим настоящим: прошлое или будущее.
Читайте также: Старые песни о главном: нас снова пугают тем же, чем в 2013-м
Наше прошлое нам хорошо знакомо. Украина существовала в нем столетиями. Российская зона влияния. Колониальный формат. Московская редакция духовных скреп. Все то, что в итоге закончилось аннексией Крыма и вторжением на Донбасс. Столь долгое существование на российской орбите не могло пройти без последствий. В результате нас окружают люди, мечтающие о прошлом, и политики, делающие на этом запросе себе карьеры.
С будущим все немного сложнее. Оно дано нам не в ощущениях, а в наблюдениях. Мы сталкиваемся с ним, когда пользуемся безвизом и ездим в Европу. Оно вовсе не лишено недостатков – но их размер куда меньше, чем то, что сулит нам наше “вчера”. Будущее меряется продолжительностью жизни и пространством безопасности. Качеством судов и уровнем коррупции. У будущего может быть много редакций, но фундаментальные вещи остаются неизменными.
Строить новое куда сложнее, нежели разрушать существующее. Движение вперед требует сознательных усилий, а дрейф в прошлое нуждается лишь в бездействии. Будущее хочет перестраивать настоящее, а прошлое требует обнуления уже достигнутого.
Читайте также: Отставка НБУ: Коломойский и Ко жаждут реванша
В своей борьбе за власть прошлое всегда торгует простыми ответами. Более того – это его главная отличительная черта. Оно упрощает всю сложность нашей реальности до нескольких формул – и затем торгует лицемерной простотой оптом и в розницу. Требовать смертной казни для коррупционеров всегда проще, чем уменьшать поле для взяток. Призывать “забрать и поделить” куда легче, чем создавать пространство честной конкуренции. Будущее требует эволюции и усложнения, а прошлое просто предлагает найти вождя и вручить ему скипетр.
Прошлое – это идея мира ценой капитуляции. Это идея финансового обезболивающего вместо экономических реформ. Это идея сноса немногих работающих в стране институтов, построенных под давлением Запада. Задача прошлого – разрушать существующее, потому что чем слабее Украина, тем легче ей стать трофеем Москвы.
Именно поэтому контекст имеет значение. Бичеватель пороков может быть сколь угодно красноречив и ярок. Его формулировки могут быть сколь угодно точны и безжалостны. Но все это обретает смысл лишь в тот момент, когда автор готов говорить не только о диагнозах, но и о рецептах лечения. Потому что иначе может оказаться, что перед вами стоит прошлое, которое просто пытается притвориться будущим.
Дьявол всегда в деталях, не так ли?